Изогнувшись бумерангом, кастинг-судьба Константина Хабенского форварднула его через все возможные амплуа - тирана и недотепы, воина и террориста, лузера и харизматика - от роли старшего лейтенанта в «Убойной силе» к роли следователя Родиона, которая будет стоить многих. Умножьте маньяка из сериала «Декстер» на русскую рефлексию и шукшинские пейзажи- и получите наш «Метод», не бессмысленный, но беспощадный. Истинная любовь не знает границ - мы отправились проведать главного актера страны в Нижний Новгород, где в самом сердце вотчины балабановских «Жмурок» проходят съемки продюсерского проекта Александра Цекало.

От уличного музыканта до роли следователя-маньяка в сериале «Метод» - хабенский всегда идет своим путем, делая и говоря только то, что считает нужным и важным. Нам он рассказал о ролях, которые повлияли на его жизнь, и о том, как он меняет жизнь других: о своем благотворительном фонде, детских студиях творческого развития и мюзикле «Поколение Маугли», поставленном в содружестве с компанией МТС.

Сначала, до поступления в театральный институт, вы учились в Ленинградском техникуме авиационного приборостроения. Хотели, чтобы лайнеры поднимались в небо с вашим именем на борту?

Это было абсолютно нормальное для всякого свободомыслящего человека желание поскорее уйти из школы и из-под опеки родителей в вольную жизнь. Но к третьему курсу техникума я окончательно понял, что только в теории я бог, а на практике вообще ничего не понимаю в технике и с этим надо завязывать. Я осваивал множество профессий, в вечных поисках источника заработка был и дворником, и полотером, и уличным музыкантом, и монтировщиком сцены в театре-студии «Суббота», который, кстати, жив и по сей день. Именно в «Субботе» я сначала оказался на сцене в качестве так называемого горошка, то есть массовки, потом у меня появились какие-то слова в спектакле, и довольно скоро я почувствовал интерес к актерскому делу. Как только мне понравилось, я подумал, что, наверное, есть вуз, в котором всему этому учат, и решил пойти в него.

То есть, подавая документы в ЛГИТМиК, вы не стремились сознательно в мастерскую к Вениамину Фильштинскому?

Нет, это была счастливая случайность. Летом 1990 года я собирался поступать одновременно в два московских вуза, кажется в ГИТИС и ВГИК, но у меня банально не хватило денег на билет, и я остался в Питере. Так и оказался у Вениамина Михайловича.

В начале 1990-х разваливался не только Советский Союз, но и вся театральная система. У вас не было ощущения, что вы неправильно выбрали профессию?

Вся эта беда рухнула на плечи того курса, который выпустился перед нами. Они не могли найти себе работу, очень многие ушли из профессии. Но мы были настолько загружены учебой - студенты актерских факультетов находятся в вузе с девяти утра до полуночи без выходных, - что у нас не было времени размышлять о том, как сложится дальнейшая жизнь. В результате из двадцати шести поступивших до диплома дошли тринадцать человек, а по специальности сегодня работают пятеро моих сокурсников. Цифры говорят сами за себя.

Однако и вы, и Михаил Пореченков, и Михаил Трухин, и Ксения Раппопорт, которые учились одновременно с вами, успешны в профессии. Чему вас научил мастер?

В первую очередь преданности делу. А также умению выдать все, на что ты способен, именно в тот момент, когда тебя позовут, например, на пробы в кино.

На последних курсах в ЛГИТМиКе вы служили в театре «Перекресток».

Он находился на чердаке давно снесенного ДК имени Первой пятилетки, на месте которого теперь новая сцена Мариинки. Это был экспериментальный театр-студия, в котором играл весь наш курс. Мы продержались полтора года в 1995–1996 годах - немало в условиях тогдашнего безденежья. Сами делали декорации, сами искали у спонсоров заветные сто долларов на печать афиш, которые потом сами же расклеивали по городу. Спектакль Юрия Бутусова «В ожидании Годо», поставленный там, был большой победой.

В эти же годы вы попробовали себя и в качестве телеведущего?

Я вел музыкальный чарт «Паровоз ТВ» на Региональном телевидении, одну из самых популярных в тот момент программ. Это вроде бы была работа ради денег, но тем не менее я пытался искать для себя какие-то новые формы самовыражения. Затем была еще информационная программа «Кстати», так что я успел поработать даже ведущим новостей, хоть и недолго. Придумывал какие-то смешные подводки к юмористическим, по сути, сюжетам. Одна бабушка, видимо, наша постоянная зрительница, подкараулила меня после эфира и с возмущением накинулась: «Что же вы делаете, мы же вам верим!». Тогда-то я и понял, что не зря изучал актерское мастерство. Работа на телевидении была необходимой практикой для дальнейшей работы в кино, чтобы уверенно взаимодействовать с камерой и уверенно смотреть в объектив.

Вы далеко не сразу перебрались в Москву, несколько лет работая параллельно в двух городах.

Да, был период в 1996–1997 годах, когда я играл одновременно и в «Сатириконе», и в Театре имени Ленсовета. В московском театре, у Константина Аркадьевича Райкина, выходил на сцену в «Сирано де Бержераке» и в «Трехгрошовой опере», а в Петербурге - в спектаклях Юрия Николаевича Бутусова «В ожидании Годо» и «Войцек». Но вскоре на несколько лет полностью вернулся в Питер, перестав играть в Москве, только потому, что соскучился по большой работе, - ее в то время предлагал Бутусов в Театре Ленсовета. Это была роль Калигулы в одноименном спектакле, и у меня даже не возникло сомнений, как поступить.

Вы отыграли в «Калигуле» десять лет, прилетая на этот спектакль уже после переезда в Москву, и два года назад снова вернулись к этой пьесе Камю. Почему?

Не отпускал материал. Но поскольку в моем возрасте играть в этом спектакле, рассчитанном на молодого исполнителя, было уже просто неприлично, я выбрал новую форму - литературно-музыкального вечера, в ходе которого читал отрывки из пьесы в сопровождении симфонического оркестра под управлением Юрия Башмета.

А на какой возраст вы себя чувствуете?

По-разному, меня в этом смысле очень сильно болтает: иногда я забываюсь и веду себя как четырнадцатилетний подросток, а иной раз из меня прет какой-то совсем старый дед.

Юрия Бутусова можно назвать наиболее близким вам театральным режиссером?

С Юрием Николаевичем мы периодически сходимся снова и снова, я всегда готов к сотрудничеству с ним. Назвать его постановки спектаклями теперь уже даже сложно, это скорее театральные мистерии с большой буквы. Наберусь наглости назвать себя его актером. Я не очень понимаю интеллектуальный театр, предпочитая ему эмоциональный. Такой, который не даст уснуть и достучится до зрителя в тридцать втором ряду. Если человек в театре смеется и плачет - цель достигнута. Дальше идет только клоунада, это вообще высший пилотаж.

В кино не получается или не хочется работать с режиссерами на постоянной основе?

Не стоит злоупотреблять вниманием режиссеров, переходя из одного их проекта в другой. Даже если у тебя что-то получилось, лучше сделать паузу, уйти в сторону, посмотреть, что делает режиссер дальше, и подключиться на следующих проектах. Может быть, и в театре так же.

В Московский художественный театр вас в 2002 году пригласил лично Олег Табаков?

Да, нас познакомили, и он довольно скоро предложил мне участие в одном спектакле, который я счел неинтересным для себя. А буквально недели через две поступило предложение сыграть Зилова в «Утиной охоте» по пьесе Вампилова, и от него уже, конечно, невозможно было отказаться.

Вас удовлетворяет нынешняя занятость в МХТ?

Я через все прошел. Можно играть тридцать четыре спектакля в месяц и не уставать совсем, а можно выходить на сцену четыре раза в месяц и даже после этого еле ползать. Мне не хочется приходить в театр как на работу, относиться к нему как к источнику зарабатывания денег. На сцену нужно выйти, выплеснуться и уйти, а по-другому не имеет смысла. Поэтому у меня до сих пор и голос пропадает периодически, и глаза лопаются. Иначе не умею. И в этой ситуации неважно, в каком количестве спектаклей я занят. Что же касается моей загрузки в МХТ, то тут история очень простая: в какой-то момент я попросил Олега Павловича Табакова на время, на один сезон, освободить меня от всех постановок, кроме «Трехгрошовой оперы», чтобы немного передохнуть от театра. Он меня понял, и мы договорились, что я вернусь через год с новой идеей. Так и вышло, мы пришли к нему вдвоем с художником-сценографом Николаем Симоновым и предложили поставить «Контрабас» Патрика Зюскинда, уже имея готовое решение спектакля и декораций. Это было нагло и дерзко, но я не видел, как по-другому делать следующий шаг в профессии. Нужно было ломать себе хребет: раньше это было невозможно, позже будет уже сложно. Наш «Контрабас» - это постановка не столько о музыканте, сколько вообще о человеке творческой профессии, занимающемся не своим делом. И я вижу вокруг достаточно тех, кто живет по инерции, не ищет ничего нового. В итоге «Контрабас», премьера которого состоялась этой весной, получился очень правильным и по жанру, и по, извините, накопившемуся внутреннему опыту, человеческому и актерскому.

Режиссера вы нашли сами?

Это была судьба. Мы с Колей Симоновым искали того, кто разовьет и доведет до логического завершения нашу идею. Молодой режиссер Глеб Черепанов в этот момент делал спектакль на Малой сцене МХТ, мы с ним поговорили и поняли, что подходим друг другу.

Жанровый разброс ваших киноролей чрезвычайно широк - от Колчака в байопике «Адмирал» до учителя из города Пальчики в комедии «Выкрутасы». За этим стоит какая-то логика?

Конечно же, определенная внутренняя логика тут есть: прежде всего мне интересно делать то, чего я до этого не делал. Это может быть новый для меня жанр или персонаж. Но все это размышления на берегу, а дальше, когда мы садимся в лодку, все может получиться как угодно, предусмотреть результат, к сожалению, невозможно. Разумеется, мне хочется разрушить свой стереотипный положительный образ, созданный средствами массовой информации. С другой стороны, учитывая привычку зрителя ассоциировать актера и его героев, я не могу себе позволить играть исключительно отрицательных персонажей.

Сыгранные роли оставляют след в жизни актера?

Сначала я думал, что они никак не проявляются. Проявляются, да еще как! В каких-то случаях, могу сказать это с радостью, приобретенное на сцене и в кино становится частью твоего характера, а в каких-то случаях - и твоей судьбы.

Роль в «Дневном дозоре» вас не смутила?

Нельзя сказать, что я крещусь на каждый купол, но иногда отказываюсь от совсем уж экстремальных предложений. Это может зависеть от настроения, усталости или самочувствия в данный конкретный момент. На самом деле влияют многие факторы, когда тебя зовут на какую-то работу, а ты резко и категорично говоришь нет.

В сериале «Метод», съемки которого идут сейчас, затрагивается тема насилия. Вы исполняете роль следователя-маньяка.

Продукт, который мы снимаем сейчас в Нижнем Новгороде для Первого канала, - весьма жесткая история. Но в отличие от большинства наших криминальных сериалов это не просто триллер или детектив. Месседж тут очень понятный, о котором мы с самого начала договорились с режиссером Юрием Быковым и продюсерами. Мы пытаемся объяснить зрителю: все, что ты, дорогой друг, видишь вокруг, происходит благодаря тебе, из-за того, что ты просто отвел глаза при виде несправедливости.

А для вас важно не прятать взгляд?

Да, я считаю это немаловажным, например отвечая сейчас на ваши вопросы. И у меня нет причин отводить глаза в сторону.

В декабре в прокат выходит фильм «Черное море» режиссера Кевина Макдональда. Это еще один шаг в сторону Голливуда?

Это была еще одна возможность в свое удовольствие поработать и пообщаться с теми, с кем мне было интересно это делать. Это и сам Кевин, фильм которого «Последний король Шотландии» многие помнят, и исполнители главных ролей Джуд Лоу и Скут Макнейри. На проекте собралась интересная международная компания с участием Сережи Пускепалиса, Сергея Векслера, Гриши Добрыгина, и я подумал: почему бы и нет? Это не карьерный рост, не желание зайти в Голливуд, а просто очередное приключение. Именно с таким пониманием я отношусь к подобным историям, будь то «Особо опасен», «Шпион, выйди вон!» или «Война миров Z», из которой всю мою довольно объемную роль вырезали подчистую. Мне нравится фантазировать с коллегами, которые стали очень известными, но сохранили в себе желание развиваться.

Ощущаете ли вы себя москвичом после двенадцати лет жизни в столице?

Мне сложно ответить на этот вопрос. Я мотаюсь по всей стране, а последние полгода, например, большую часть времени провожу в Нижнем Новгороде. Могу лишь сказать, что я живу все в том же привычном для себя режиме.

В каком именно?

В режиме сохранения энергии, который очень свойственен питерцам. Стараюсь не бегать с высунутым языком. И хотя я очень много для себя планирую, даже если выполняю только половину из запланированного - считаю, что это уже хорошо.

В мюзикле «Поколение Маугли» участвуют больше семидесяти человек - дети и взрослые, известные и начинающие. Как удалось собрать всех вместе?

Мы проводим ежегодный фестиваль под названием «Оперение», на который съезжаются десанты из всех городов, где работают наши студии. На одном из этих фестивалей родилась мысль сделать современный вариант спектакля по мотивам «Книги джунглей» Киплинга, о человеческом детеныше в каменных джунглях. К проекту в качестве композитора подключился музыкант Алексей Кортнев, а художник Николай Симонов предложил совершенно блестящие декорации. Нам не хотелось, чтобы получился спектакль с использованием трех кубиков и одного прожектора, результат должен был быть серьезным. В итоге родился яркий мюзикл под названием «Поколение Маугли», в котором одновременно занято семьдесят два студийца в возрасте от девяти до четырнадцати лет и пять взрослых актеров. На мой взгляд, спектакль вышел совершенно не стыдный, у него есть все шансы быть аншлаговым. Пока он существует только в Казани, но в декабре мы планируем премьеру в Уфе. А вообще, по моим планам в каждом из восьми городов, в которых работают наши студии творческого развития, должен быть поставлен мюзикл «Поколение Маугли» с собственным составом актеров.

Какова ваша роль в этом проекте?

У нас есть режиссер, Айнур Сафиуллин, выпускник мастерской Сергея Женовача. Он и будет дальше работать с этим проектом в других городах. Я же выступал здесь в качестве автора идеи, художественного руководителя. Все, кого я смог привлечь в этот проект как технических специалистов, либо согласились работать за совсем символическое вознаграждение, либо вообще отказались от него, а многие взрослые актеры перевели свои гонорары в наш Фонд. Алексей Кортнев, Тимур Родригез, Гоша Куценко прекрасно справились со своими ролями, несмотря на то что занятость у всех них сумасшедшая. Я репетировал с ними по видео, отправлял им записи процесса, и когда они приехали на место, все были готовы - ввод в уже придуманный рисунок был очень быстрым. Конечно же, их имена привлекают зрителей и внимание СМИ к спектаклю. Сейчас команда Тимура Бекмамбетова монтирует телеверсию мюзикла «Поколение Маугли», которая будет показана по каналу СТС - информационному партнеру нашего проекта.

Спектакль призван помогать подопечным вашего Фонда?

Я года два думал о том, как привлечь моих студийцев к благотворительности, но не хотел напрямую сталкивать ребят с их ровесниками, которые оказались в очень сложной ситуации, буквально на грани жизни и смерти, - это не всякий взрослый может эмоционально выдержать. И я очень рад, что мы так просто все это соединили: средства от каждого представления направляются напрямую на помощь сверстникам юных актеров, которые в данный момент борются с онкологией. Таким образом, не умозрительно и прямо на школьной скамье наши ребята понимают, что нужно быть милосердными и действовать. Они видят, что помогать можно не только карманными деньгами, которых у многих из них зачастую просто и нет, а своей энергией, своей душой. Осознают, что если они будут работать с холодным носом, никак эмоционально не затрачиваясь, то перестанут быть интересными публике и, следовательно, не смогут помочь спасению чьей-то конкретной жизни. Вообще, нужно понимать, что «Поколение Маугли» не просто мюзикл, а огромный благотворительный проект, который мы реализуем совместно с компанией МТС. Она поддерживает нас практически с первого дня, как зародилась идея создания спектакля, ведь мы со своими скромными финансовыми средствами просто не справились бы с таким дорогостоящим начинанием. Несмотря на то что первоначальной задачей было создание представления для детей, мы смогли пойти намного дальше. Во-первых, мы ставим детский музыкальный спектакль, в котором на одной сцене задействованы известные актеры, музыканты и дети из регионов. Во-вторых, мы запустили большую историю в Интернете: это официальный сайт проекта, dobroedelo.mts.ru, и группа «Поколение Маугли» в социальных сетях, где любой ребенок или подросток может принять участие в творческих конкурсах и тем самым помочь подопечным Фонда. Дело в том, что за творческие работы, а также за всю активность в соцсетях начисляются баллы, которые затем конвертируются в живые деньги и направляются на благотворительность. Интернет стал своеобразной виртуальной лабораторией, где ребята могут попробовать себя в различных конкурсах, направленных на развитие воображения, раскрытие творческого потенциала.

Вам приходилось сталкиваться с отказами от бизнесменов, обращаясь к ним по делам Фонда?

Только по причине того, что у них уже есть собственные подобные благотворительные проекты. А так все идут навстречу.

С чиновниками договориться не так просто?

Да, вот это сложнее. Совсем недавно я специально приезжал в Петербург в свой выходной день, чтобы пообщаться с местными городскими властями: предложил создать здесь общегородскую студию, провести в следующем году наш фестиваль «Оперение», подготовить собственную версию «Поколения Маугли» и попросил помочь с помещением. Пока не услышал ответа.

Фото: Слава Филиппов
Коллажи: Игорь Скалецкий
Текст: Виталий Котов

1972 11 января родился в Ленинграде. 1996 Начинает работу в московском театре «Сатирикон». 2000 Всероссийская слава приходит с ролью в сериале «Убойная сила». 2004 Роль Антона Городецкого в национальном блокбастере «Ночной дозор». 2012 Становится народным артистом России.

Мне кажется, что я свободный, но на самом деле нет. Свою свободу взглядов я могу предложить только на сцене

В прокат выходит один из самых нашумевших отечественных фильмов года - «Географ глобус пропил» Александра Велединского. Трагикомедия о пьющем учителе из провинции, поставленная по одноименному роману Алексея Иванова, принесла создателям несколько основных призов на «Кинотавре» - гран-при основного жюри и гран-при жюри прокатчиков, а также награды за музыку и лучшую мужскую роль - Константину Хабенскому. По общему мнению, в этом фильме он максимально точно сыграл героя нашего времени. Так это или нет, обозреватель «Пятницы» обсудил в беседе с самим Хабенским.

Такое впечатление, что до этой роли надо было как-то дозреть. Не в процессе чтения сценария и подготовки к съемкам, а заранее.

Нельзя сказать - особенно в кино, - что к какой-то работе готовишься годами. Но у меня, хотя это и звучит нескромно, было предощущение роли. Не знал, что именно буду играть, но готовился. Понимал, что лет через пять кто-то постучит в дверь. Это и произошло с «Географом». Мы с Сашей Велединским встретились и начали фантазировать - не только на тему романа Иванова, но и на темы фильмов, на которых мы воспитаны: «Полеты во сне и наяву», «Отпуск в сентябре». И решили попробовать все это вместе заплести.

Как героя встретили молодые зрители, которые старых картин не смотрели?

Герой оказался настолько востребованным! Я представляю наш фильм все-таки как светлый, не лишенный перспективы.

Но ведь ваш географ, Виктор Служкин, потерял работу, живет с не любящей его женой.

С точки зрения самого героя, он не потерпел фиаско. Такова его философия: так он защищается от общества, от быта. Его защита - его идеализм и его алкоголь. С этим он пойдет дальше. В этом мы с ним, наверное, чуть-чуть близки. Как актер, я не имею права быть циником и отпускать от себя детство; не имею права не быть хотя бы в чем-то Служкиным. Но ведь он пытается заставить людей думать, а потом осознает, что и его друзья, и его ученики не понимают, что он говорит, - и, конечно, замыкается в себе. Других вариантов у нас в России не бывает. Наверное, поэтому многие мои друзья считают, что «Географ» - тупиковый фильм.

Тут, наверное, можно говорить о той эпидемии инфантилизма, которая захватила весь мир. Человек «не отпускает от себя детство» - и в результате, даже будучи учителем, не может достучаться до собственных учеников.

Служкин достучался. Его услышали, может, всего один человек, но услышал. Пускай через несколько лет, но другие ребята поймут его уроки. Я ведь тоже занимаюсь с детьми достаточно много, в моих актерских студиях в восьми городах: чем конкретнее и честнее с ними общаешься, тем быстрее они все понимают и переходят с тобой на один язык.

Это совпадение, что у вас подряд два фильма - «Выкрутасы» и «Географ глобус пропил», - в которых вы как-то взаимодействуете с детьми?

Совпадение. Как и то, что многие ребята из Студии творческого развития в Перми и Екатеринбурге снимались в «Географе». Что-то сходится наверху, и совпадает. Ребята, конечно, были подготовленные, но, когда они прошли через съемки, я спросил, хотят ли они стать актерами, - они дружно ответили: «Нет». Меня это очень обрадовало.

- Почему?

Потому что уже в этом возрасте им удалось снять розовые очки, увидеть рабочую сторону актерского мастерства. Это помогает им общаться друг с другом и самостоятельно думать. Плюс к этому они понимают, что актерство - профессия сомнительная и сиюминутная. Так что пошли они в другие стороны. Биологами, например, стали.

- А географами?

Таких не знаю.

Каково это, быть актером в России сегодня?

Мне - интересно. За всех отвечать не могу. Правда, иногда не приходит ничего интересного подолгу, целый год например. Может, я зря жалуюсь, и у других ситуация хуже. Но мне все равно интересно: помимо театра и кино у меня есть детские студии, куда я могу закинуть свою энергию. В этом году в Уфе прошел уже второй всероссийский фестиваль, готовимся к третьему.

То есть ситуация в театре и кино такова, что знаменитый актер должен искать творческого удовлетворения где-то на стороне. Патовая ситуация, нет?

Я бы не сказал. Недавно посмотрел фильм «И не было лучше брата» Мурада Ибрагимбекова - блестящая картина, но обреченная на провал в прокате. Ситуация в нашем кинематографе, к сожалению, доведена до такой планки, что та публика, которая ходит в кино, не досидит до середины и не поймет, в чем проблема.

На хорошие западные фильмы люди ходят более охотно, чем на российские.

С «Облачного атласа» тоже многие уходили, не догоняли. Хотя деньги в кассу принесли. Но если в кино ситуация действительно не очень, то в театр люди ходят.

Даже у вас мало по-настоящему значительных ролей в кино. Будет что детям со своим участием показать?

Нет. Но это нормально. Есть в тех фильмах, где я снимался, какие-то эпизодики, сцены неплохие. Я считаю, этого достаточно. Нет у меня фильмов, с которыми я пойду к боженьке.

С «Географом», мне кажется, можно обратиться.

Я не тороплюсь. Хочу еще поработать.

А есть что-то, о чем мечтаете? Режиссура, например?

Режиссура для любого актера - манкая вещь. Я понимаю, что это за профессия, и хочу попробовать себя в театральной режиссуре. Сделаю это с детьми, самостоятельно все придумаем. А роли мечты у меня нет. Я живу по другим понятиям: роли приходят неожиданно. Как пришел «Географ».

Актер Константин Хабенский — о новом, более степенном этапе в своей жизни и жизни в условиях сохранения энергии.

«Где только мы с Константином Хабенским не встречались! - Говорит Вадим Верник в предисловии к интервью.- Впервые это случилось в Калининграде, когда он был еще студентом и вместе с однокурсниками играл там дипломный спектакль. На этот раз договорились пообщаться прямо в фотостудии перед съемкой. Я приехал за десять минут до условленного времени. Осмотрел студию, пообщался с сотрудниками и съемочной группой и только потом заметил в коридоре Константина. Оказалось, что он уже час здесь, - приехал утром на скоростном «Сапсане» из Санкт-Петербурга. Костя тихо сидел в дальнем углу и очень комфортно чувствовал себя в уединении. И в этом весь Хабенский...»

Костя, у тебя непривычно короткая стрижка. С чем это связано?

Это связано с париком. Снимаюсь в сериале «Троцкий», у меня там три парика, и, чтобы не травмировать волосы, которых и так не слишком много осталось, я принял волевое решение - коротко подстригся.

В парике комфортно сниматься?

Нет. Так же как в наклеенных бородах, усах и так далее. Поэтому я предпочитаю поступать иначе. Например, для «Метода» я отращивал себе всю растительность, чтобы не думать о том, отклеится борода или нет в самый неподходящий момент.

Тебе как-то везет в последнее время на исторических персонажей: и Колчак был, и певец Пётр Лещенко, теперь вот Лев Троцкий. И космонавт Павел Беляев в фильме «Время первых».

«Последнее время», как ты говоришь, - это уже лет десять. Беляев скорее собирательный образ, так же как и Колчак, да и как Лещенко, потому что не осталось ни одной видеозаписи с ним, мы можем судить об этом человеке только по голосу с пластинки и по фотографиям.

Скажи, Костя, для съемок в фильме «Время первых» нужна была какая-то специальная подготовка?

Физическая - да, по причине того, что там очень много моментов связано с каскадерскими трюками, в первую очередь с невесомостью. Невесомость тоже можно назвать своего рода каскадерским трюком: ты весь день привязан к тросам, тебе нужно сберечь и спину, и ноги, и руки и создать ощущение полета. Приходится держать некоторые части тела в напряжении. Поэтому да, это потребовало немалых физических усилий. И слава богу, что мы с Женей Мироновым чуть раньше подумали об этом: он предложил мне наконец-то заняться спортом. Это на пятом десятке! (Улыбается. )

А ты что, никогда не занимался спортом?

Так, чтобы специально пойти в спортивный зал, - нет. Но если ты окунешься в историю моих спектаклей, то увидишь, что все они, в первую очередь связанные с творчеством Юрия Бутусова (театральный режиссер. - Прим. ОК! ), рассчитаны на хорошую физическую подготовку. Поэтому каждый спектакль - это и тренажерный зал, и чемпионат по забегам каким-то невероятным.

Да-да, особенно «Калигула», мой любимый спектакль с твоим участием.

«Калигула» в том числе. А сейчас вот пришлось подкачать те мышцы, которые «уснули» на время. Но не могу сказать, что я вошел во вкус. Начались другие съемки, так что сейчас продолжаю заниматься больше в домашних условиях: отжимания, резиночка.

Главное, что Женя Миронов тебя вдохновил на эти занятия. Вы, кстати, впервые снимались вместе?

Впервые. Женя прекрасный актер. Это еще одна причина, почему я согласился сниматься в картине «Время первых». Потом сама история. Изначально мы заходили в эту воду, чтобы поучаствовать в очень интересной истории конфликта двух характеров, конфликта мировоззрений двух людей, оказавшихся в замкнутом пространстве. Это чертовски интересный эксперимент. А где он происходит - в космосе, на подводной лодке, в пещере, - это уже по большому счету не имеет значения. У меня не было подобных съемок, это настолько экстремальная ситуация, где по-актерски нельзя переиграть, нельзя пережать.

Что-то я не припомню ни одного фильма или спектакля, где бы ты переигрывал или пережимал.

По крайней мере, об этом можно думать всё время. Мне было очень интересно поучаствовать в этой истории, как, наверное, в свое время было интересно попробовать этот никому не понятный формат «Ночного дозора». А космос, скажем так, более распаханное поле для кинематографа. Я надеюсь, что фильм «Время первых» поднимет общее настроение и престиж страны в глазах зрителей и кто-то задумается еще раз, что именно мы являемся первооткрывателями космоса. Сейчас мне бы хотелось провести параллель с тем, что мы делаем, - я говорю про наши студии творческого развития для детей, наши фестивали. Это не кто-то придумал, это мы сами придумали. Мы придумали и своими руками осуществили. Невероятными усилиями. Не скажу, что прямо космическими, но это тоже требовало запредельных человеческих усилий.

Недавно я был в Нижнем Новгороде, где мы открыли свой фестиваль, промежуточный между летними фестивалями «Оперение». Называется «Малая сцена большой жизни». Он длился три дня. Ребята из семи городов привезли свои серьезные работы, я их посмотрел и, скажем так, поставил знак качества. Мы даже билеты продавали. Дети выходили на сцену - за три дня мы показали восемь спектаклей.

Ты тоже там участвовал?

Да, но не во всех спектаклях, только в трех. Я открывал фестиваль, участвовал в пресс-конференции. Не то чтобы на мне была колоссальная нагрузка, но мне кажется, что мое участие способно привлечь внимание к тем работам, которые мы показываем. А работы стоят этого, действительно. Это спектакли для взрослых, вот в чем дело. Дети играют в спектаклях, а вопросы, которые там поднимаются, адресованы взрослым. Как я могу обойти стороной эту тему? Как я могу сказать: «Нет, я не поеду, я лучше эти два дня полежу на диване»? Как? Никак.

Мне нравится азарт, с которым ты рассказываешь про свое замечательное студийное движение. Я же несколько лет назад был на твоем фестивале в Уфе и с восхищением наблюдал, насколько ребята преданы - причем искренне - этому делу. И ты с такой любовью, с такой радостью, с такой невероятно теплой энергией всему этому отдавался и отдаешься. Идет время, и в этом плане ничего не меняется.

Нет, меняется. Не в плане моего отношения, конечно. Мне нравится, с какой скоростью этот «кустик» растет, какие невероятные «цветы» на нем вырастают. Я уже не знаю, чего ждать от следующего фестиваля, в хорошем смысле.

Ты существуешь в очень плотном графике. Сознательно загоняешь себя в жесткие рамки?

Понимаю, о чем ты говоришь. Я всё время нахожусь в состоянии «надо разбавить свой график отдыхом, какими-то каникулами». Последние несколько лет живу с этой мечтой. И всё время у меня не получается осуществить задуманное.

При всем этом ты человек несуетный.

Я, наверное, несуетный. Но тут другое: я очень... увлекающийся, вот от этого надо отталкиваться. Вроде я и придумал себе какой-то график, а потом оп! - еще что-то интересное, потом оп! - студии, какие-то гастроли, потом что-то еще. Мне сложно отказаться от вещей, которые мне нравятся. Тех, что связаны с профессией.

Обычно такая жадность до работы проявляется у тех, кому жизнь чего-то недодала. Но у тебя совсем иной случай.

Конечно, мне грешить на то, что «недодала», неправильно. С другой стороны, и говорить, что «додала», тоже не совсем верно.

Что ты имеешь в виду?

У меня есть хорошие предложения, были хорошие предложения, но говорить о том, что у меня всё случилось и всё замечательно, я не хочу просто принципиально. Есть работа, есть много-много всего, но, опять же говорю, отказаться от того, что интересно, что увлекает (это не обязательно кино, не обязательно театр), я не могу.

Когда находишься в постоянном цейтноте, можно стать злым, раздраженным.

А характер со временем портится?

Ну наверняка все мы идем этой дорогой. Иногда наступают моменты благости, доброты и так далее. Это не обязательно должно наступать в Великий пост. Этот пост может длиться и в течение года - для тех, кто научился гасить в себе, скажем так, негативную энергию и не пускать в себя озлобленность. Иногда это просто сказывается на физическом состоянии. Ну, много всего. Я нормальный человек, и повышенное внимание тоже иногда не к месту и не вовремя. Но я понимаю, что не надо становиться на эту дорожку. Не надо озлобляться.

Послушай, у тебя столько прекрасных поводов для положительных эмоций! Ты женился. Оля Литвинова - красивая женщина и талантливая актриса, я давно слежу за ее судьбой в Московском Художественном театре. Дочка родилась меньше года назад. Всё это тоже дает какую-то новую энергию.

Несомненно.

Скажи, а дочкой ты успеваешь заниматься?

Нет. Я только что приехал из Питера, и, вместо того чтобы сразу нырнуть домой, сижу вот в фотостудии с тобой и общаюсь на тему того, что мне катастрофически не хватает времени, понимаешь? А вообще я скажу очень простую вещь (это к вопросу о том, как на всё хватает сил и как всё успевать): я понял, что просто не надо задавать самому себе эти вопросы, не надо. И не надо пытаться ответить на них, когда их задают другие. Иначе сил не хватит, иначе ты начнешь двигаться как сороконожка и запутаешься. Поэтому ответов я не ищу. Просто надо больше спать.

Сколько ты спишь?

По-разному, иногда можно днем нагнать по десять минут в паузах, в перестановках на съемках, между репетициями. Я очень быстро засыпаю. У меня с налогами всё хорошо, поэтому я моментально засыпаю. (Улыбается. ) А вообще есть тренинговые такие вещи (на актерских курсах их преподают) - это упражнения на расслабление. Но мне, честно говоря, даже и не нужны эти упражнения. Просто, наверное, ритм и усталость плюс возраст - тоже не надо об этом забывать - способствуют тому, что ты моментально выключаешься.

Надолго вырвался в Москву?

На пару дней. У меня сейчас все съемки в Питере. «Троцкого» мы частично снимали в Мексике, а всё остальное время - в Санкт-Петербурге.

Скажи, Питер остается для тебя родным городом?

А что ты вкладываешь в понятие «родной город»? Во-первых, Питер прекрасен с любыми фасадами в солнечный день. Любое качество фасадов в солнечный день радует глаз. Но этих солнечных дней немного в Санкт-Петербурге, к сожалению. И я сейчас смотрю на качество фасадов домов, расположенных не в центре города, которые раньше были роскошными, а сейчас, к сожалению, в ужасающем состоянии, и это меня дико расстраивает. Если бы это был не мой родной город, то, наверное, это бы меня так не расстраивало. Соответственно, я еще испытываю к Питеру серьезные чувства.

То есть стопроцентным москвичом ты, наверное, никогда не станешь.

Я сейчас стопроцентный пассажир. Пассажир самолетов, поездов, кораблей - всего чего угодно, как и многие мои коллеги...

...и сменить пластинку ты не можешь и не хочешь.

Сергей Прокофьев говорил, что вначале его бесили и убивали гастрольные дороги, а в какой-то момент он стал воспринимать дорогу как часть своей жизни и наслаждаться ею, наблюдать за ней, вытаскивать из нее приключения, и вдруг эта дорога превратилась в праздник. Это наблюдение о жизни я «подхватил» на съемках фильма Ани Матисон «Прокофьев: Во время пути». И я стараюсь следовать этому, иначе всё, что ты делаешь, превратится в ад.

Знаешь, многие смотрят на тебя, на твои грустные глаза и считают, что ты по жизни не очень веселый человек…

Да я хохочу внутри! Я внутри хохочу - партнеры и друзья не дадут соврать. А внешность, она обманчива.

Костя, несколько лет назад ты рассказывал мне про свой аскетизм, что ты приходишь домой, а в холодильнике у тебя только колбаса.

В каждой шутке есть доля шутки. Сейчас у тебя семейная жизнь, всё по-другому. Или ты остаешься таким же аскетом?

Пусть скажут про меня «идиот пафосный»: сейчас, когда что-то получается, когда есть какой-то невероятный интерес к тому, что ты делаешь, мне неважно, что там в холодильнике.

Я тебя спрашиваю про житейскую ситуацию, а ты всё равно на профессию разговор переводишь.

Скажи, а быт вообще есть в твоей жизни?

Есть, есть. Но по дому никаких обязанностей на меня не вешают, если ты об этом.

Счастливый.

Я выхожу на охоту, рубить лес и зверя стрелять, привожу всё это домой и опять ухожу на охоту. Вот мои обязанности по большому счету.

И Олю всё это устраивает?

Пока да. В этом и есть предназначение мужчины, когда-то именно с этого всё и началось. А то сейчас слишком много амазонок появилось на территории России, которые сами выходят на охоту и отбирают у нас и пушнину, и лес, и так далее.

Понятно, тебе больше нравится по старинке, когда глава семьи все-таки мужчина.

Ты занят в МХТ только в одном спектакле. Это «Контрабас», практически моноспектакль. Недавно снялся в фильме «Коллектор» - это практически монофильм. Тебе так комфортнее всего?

С юмором говорю об этом: конечно, в этой ситуации никто не мешает, никто не забывает текст. (Улыбается. ) Я специально пошел по этой дороге, - имею в виду «Контрабас». Уже потом было предложение сняться в «Коллекторе», и я тоже не мог от него отказаться, потому что сценическое пространство моноспектакля и кинопространство моноработы - это разные вещи, это разное напряжение, разные формы существования. В спектакле, даже если актер один на сцене, есть диалог, есть разговор со зрителем. Даже если зритель лишен текста, он не лишен эмоций, которые выдает тебе как собеседник.

Тебе бы хотелось и дальше двигаться в этом направлении?

Нет, нужно иметь совесть. Ты не забывай, что у меня еще и в «Современнике» спектакль «Не покидай свою планету» по «Маленькому принцу».

Тоже, по сути, моноспектакль.

Бог троицу любит. Я думаю, что нужно на этом остановиться. Вообще я очень надеюсь, что звезды так сойдутся и мы опять поработаем в нашей прекрасной команде, что-нибудь выдадим а-ля «Мушкетёры десять лет спустя», образно говоря.

Ты про вашу команду с Мишей Трухиным и Мишей Пореченковым?

Да. Надеюсь на это. И Юрия Николаевича Бутусова подключим, потому что мы десять лет назад последний раз с ним что-то делали.

У вас остается прежняя спайка с Трухиным, с Пореченковым? Или сейчас тебе достаточно своей семьи?

Я не скажу, что этого достаточно. Нам, в принципе, всегда чего-то не хватает. А спайка, как ты говоришь, никуда не делась: даже когда мы долго не видимся, она ощущается в СМС-переписке. Когда мы выходим друг с другом на связь, мы понимаем, что ничего не меняется, слава богу, в этом смысле. Но наверное, у нас закончился тот этап жизни, когда мы друг у дружки ночевали вповалку, притом что были уже женатыми. Начался другой этап жизни, может быть, более степенный. Хотя, может, это со стороны кажется, что степенный, а на самом деле внутренний жар, пыл тот же самый.

Костя, я иногда общаюсь по телефону с твоей мамой Татьяной Геннадьевной, у нее такой мощный темперамент, так много невероятно позитивной энергии. А ты все-таки тихушник. Кепочка, темные очки - лишь бы никто не заметил.

Что касается Татьяны Геннадьевны, моей мамы, то да, она свою энергию распаляет везде на 180, а то и на 360 градусов. А я стараюсь всё это сохранять для сценических подмостков, до момента, когда это нужно выплеснуть. Мы, ленинградцы, всегда жили и продолжаем жить в законе сохранения энергии.

У нас низкое небо, у нас дует сильный ветер, у нас не надо очень часто открывать рот для болтовни, иначе замерзнешь. Поэтому закон сохранения энергии в нас, ленинградцах, глубоко сидит. Далее в какой-то момент появляется необходимость «открывания», и вот тогда мы выдаем. А мама все-таки провела свое детство в Йошкар-Оле. Это более теплый климат, все-таки это Марийская АССР бывшая и там немножко по-другому всё. Я же родился и вырос в Ленинграде.

Ты говоришь «мы, ленинградцы». То есть ленинградцем считать себя приятнее, чем петербуржцем?

Я точно не петербуржец. Петербуржцев я видел. А я, наверное, питерский ленинградец.

В чем разница?

Если меня поставить рядом с фасадом петербургского здания, я не буду гармонировать с ним. А вот петербуржец будет. Петербуржцы - это какой-то другой внутренний ритм, другой мир. Вот у нас в институте был такой педагог по зарубежному театру Гительман Лев

Иосифович. В начале 90-х мы сидели зимой в неотапливаемых аудиториях в куртках, шарфах. А он заходил в костюме-тройке, у него изо рта шел пар (потому что было холодно), смотрел на нас, таких упакованных в ватники молодых и наглых, и говорил, глядя в окно: «Вот я зашел - и выглянуло солнце». Потом читал лекцию и в перерыве обращался к нам: «А теперь мы с вами спустимся в буфет и выпьем чашечку кофе». Что подразумевалось под чашечкой кофе? Одноразовые пластиковые стаканы, которые еще были проткнуты сигаретами. А он брал эту прожженную пластиковую тару, на дне немножко кофе, и пил, смакуя сам процесс. Вот для меня это истинный петербуржец.

Отличный пример! Слушай, Костя, удивительная вещь: когда мы с тобой только начали говорить, ты был уставший, измученный с дороги, а сейчас, хоть и не так много времени прошло, у меня ощущение, что ты как будто преобразился, как будто отдохнул, и взгляд стал помягче.

Это потому, что ты, слава богу, сохраняешь в себе профессию, умеешь вести разговор, задавать вопросы, на которые мне интересно отвечать. Если бы на твоем месте сидел человек, который бы задавал банальные вопросы, я бы через десять минут уже скукожился. Вот, наверное, и весь ответ.

Спасибо тебе.

Я не болтун, но ты превращаешь меня вот в этого болтуна, который размышляет о любимом городе, о профессии, о том, надо или не надо так много отдавать ей времени и сил. Я, например, понимаю, что выходить на сцену для того, чтобы проговорить текст и вывести себя, народного-перенародного, лауреата многочисленных премий, и уйти, мне неинтересно. Мне интересно, как Михаил Константинович Девяткин, актер Театра Ленсовета, когда ему было 75 лет, прыгал по стульям, уже плохо видел, но тем не менее прекрасно играл! И вот он говорил: «Костенька, неважно - заслуженный ты или какой угодно. Важно, что ты сегодня вышел и доказал, что ты имеешь на это право». Я запомнил его слова.

Еще немного про профессию. Я уже говорил тебе однажды, что в абсолютном восторге от того, как ты сыграл в комедии «Хороший мальчик». Такой острохарактерный получился персонаж, папаша главного героя. Хочется почаще видеть тебя на экране и таким тоже!

Ну вот таких интересных вещей, начиная со сценария, не так много в моей жизни, не так много. Поэтому за эту историю я ухватился. Это было на девяносто процентов хулиганство. Когда мы все фантазируем в одном направлении - это всегда большой кайф. Когда режиссер фантазирует в одном направлении, а ты совершенно в другом - это ад, это муки. Ты играешь, стиснув зубы.

В профессии есть условия: режиссер и актер. Кто первый занял стул, тот и режиссер. Как у психиатров: кто первый надел халат - тот и врач. Поэтому правила игры нужно принимать, либо изначально не входить в эту игру.

А ты не хочешь сам занять режиссерский стул?

Я прекрасно отдаю себе отчет, чем занимаются эти люди и что нужно уметь для того, чтобы этим заниматься по-настоящему. Но попробовать, наверное, пора бы. Чтобы либо влюбиться в это, либо сказать: «Правильно, что не пошел в эту сторону».

Все-таки ты перфекционист, Константин Хабенский.

Я могу ошибаться, но у меня полное ощущение, что таким меня сделали на курсе в театральном институте. Мне кажется, на курс я пришел совсем другим. Я повторю фразу, которую я когда-то для себя сформулировал: в институте у меня произошло какое-то незаметное переливание крови.

А в чем ты стал другим?

Я даже не знаю, как сказать... Вот плохой и хороший вкус - в чем разница? Я не говорю, что у меня прям хороший вкус, но люди, которые умеют фантазировать, - это люди с хорошим вкусом. Люди, которые не умеют фантазировать, - у них, к сожалению, более скудные возможности. Так вот я, наверное, пришел в институт с достаточно скудными возможностями. А вышел пускай с не совсем отточенной актерской техникой, но зато с фонтанами идей и желанием работать. Хотя поначалу у меня были страшнейшие тупики, не дадут соврать мои друзья-однокурсники. Мастер курса Вениамин Михайлович Фильштинский периодически говорил нам: «Найдите в себе силы уйти из профессии».

Кто-нибудь ушел?

Из двадцати шести человек с курса в профессии остались человек семь-восемь. Вот ответ на твой вопрос...

Что ж, Костя, я рад нашей встрече и разговору. И пусть по-прежнему покой тебе только снится. Убежден, в твоем случае иначе и быть не может.

Я тебе так скажу: я в достаточно нормальной весовой категории боксерской, я не обременен никаким жиром, мне не тяжело передвигаться. Единственное, что я все-таки учился не на летчика-испытателя, поэтому физически все эти перелеты-переезды - они, конечно, сказываются. Но мы причешемся, расправим брови - и дальше в бой! Наверное, так... Ну что, пойду осваивать технику фотомодели? (Улыбается. )

Фото: Ольга Тупоногова-Волкова. Стиль: Ирина Волкова. Груминг: Светлана Житкевич

Сорочка, Van Laaсk; часы Pilot’s Watch Chronograph, IWC

ФОТО Anton Zemlyanoy СТИЛЬ Marta Vandysh

Летом на премьере спектакля «Контрабас» в МХТ имени Чехова царил полный аншлаг. Ничего удивительного: и литературное произведение, и репутация театра, и имя актера - - на афише сулили театралам духовный Эльбрус с непременным катарсисом на вершине. Музыкант-неудачник, безнадежно влюбленный в женщину и бесконечно разочарованный в жизни, описанный Патриком Зюскиндом , у Хабенского получился почти комичным. Если бы не периодически подступающие к горлу слезы, спектакль можно было бы назвать комедией. Но нет, это самый что ни на есть трагифарс - слово, которое сам Хабенский любит и произносит так часто, что сложно понять, только ли о театре идет речь. А вот слова «я» от него почти не услышишь. На любой вопрос он старается ответить обезличенно: дело то ли в природной скромности, то ли в нежелании пускать посторонних даже в «прихожую» его внутреннего «дома».

ELLE Если честно, я у вас хотела спросить...

К.Х. Я не в курсе, уже сто лет не снимался.

ELLE А в новостях пишут, что вы окончательно сделали выбор в пользу кино и телевидения.

К.Х. Врут.

ELLE Ну как же: сериал «Метод», русская версия «Декстера»... Говорят, вы на него уже подписаны.

К.Х. В «Методе» я пока не снимаюсь. Готовлюсь к съемкам, это разные вещи. Участие я подтвердил, но надо вой­ти в проект, продолжить его, потом закончить, озвучить - и только тогда смогу с полной уверенностью сказать: «Да, я часть этого материала». Поэтому я и спрашиваю: о чем говорить-то с вами будем?

ELLE О погоде? Вы так спокойно воспринимали ­нелегкие условия нашей съемки...

К.Х. (удивленно оглядывая открытую террасу уютного кафе). Вы про это?!

ELLE Шерстяной костюм-тройка в +32 °С - это, знаете ли, не для слабонервных.

К.Х. Погодные условия - не повод жаловаться. Я ­просто не фотомодель. Никогда не скрывал и не скрываю, что эта часть работы для меня наиболее тяжелая. К тому же, когда компания хорошая, все равно, ­какая ­стоит погода.

ELLE Вам важен комфорт? На какие условия ­съемки вы при вашем опыте и профессиональном статусе уже никогда не согласитесь?

К.Х. Все это неважно. Разумеется, ты всегда планируешь поработать в бархатный сезон на берегу моря, без беготни и нервов... А получается наоборот. Где мы снимаем и когда, решают продюсеры. А я - обыкновенная наемная рабочая сила. Не надо путать.

ELLE В этом смысле тогда скажите: ­насколько ­актер - творческая профессия? Где проходит грань между волей режиссера, буквой сценария и вашей собственной фантазией?

К.Х. Это обоюдная игра. Нельзя сказать, что я ставлю режиссера на последний план и делаю что угодно. Но иногда ты сильнее пропускаешь материал через себя, свое тело - и уже режиссер идет за тобой.

ELLE От чего это зависит?

К.Х. От открытости той и другой стороны. И от четкого плана съемок или репетиций. Какая бы у тебя ни была бурлящая фантазия, какое бы вдохновение ни посетило, нужно снимать именно то, что запланировано. Так же, как и в театре надо играть тот спектакль, который поставлен в репертуар, а не тот, в котором ты хочешь появиться именно сегодня.

ELLE Ваши желания обычно ­совпадают с планами?

К.Х. Я готов к тому, что иногда это невозможно.

ELLE Вы беретесь за роли, которые вам совершенно не близки?

К.Х. Близок герой или нет - неправильный вопрос. Интересен ли, вот что важно. Если я взялся за роль, значит, она мне интересна. При этом персонаж может быть не близок абсолютно, но настолько необычен, что ты пытаешься докопаться до него, подтянуть к ­себе или, наоборот, опуститься с ним на дно.

ELLE Кстати, правда, что...

К.Х. Нет.

Кардиган, сорочка, все - Lanvin; часы Portuguese Perpetual Calendar, IWC

ФОТО Anton Zemlyanoy СТИЛЬ Marta Vandysh

ELLE Все врут, это понятно. К слову, говорят, вы что-то периодически выдумываете в своих интервью - про коллекцию театральной обуви, например.

К.Х. Это было очень давно. Сейчас не что-то, а все...

ELLE Все - правда?

К.Х. Все выдумываю. (Улыбается.)

ELLE Тогда скажите честно: со стороны кажется, что вы специально беретесь за что-то сложное, масштабное и неподъемное - взять хотя бы недавнюю премьеру «Контрабаса». Не ищете легких путей?

К.Х. По-другому просто неинтересно. По крайней мере в моем случае: когда легко, получается какая-то залипуха. Вот залипуха - и все. И самому стыдно становится, что где-то недодумал, что-то пропустил...

ELLE Чувство стыда с возрастом не проходит?

К.Х. Нет, стыдиться - это нормальное состояние.

ELLE Как вы понимаете, что уже готовы к роли?

К.Х. В нашей профессии такого не бывает - ни в кино, ни тем более в спектаклях, где каждый раз по-новому, по-живому.

ELLE Вы много снимались на Западе. Чувствуется разница между здесь и там?

К.Х. Разница только в подготовке. Причем у нас есть группы, которые снимают на уровне европейского и голливудского кино. Их немного, но они есть. Да и на Западе высокий уровень подготовки команды - далеко не норма. Все ­зависит от категории фильма.

ELLE А есть что-то, в чем наш кинематограф сильнее западного?

К.Х. (задумывается). Хотелось бы, чтобы в простоте была наша сила. Очень хотелось бы.

ELLE Вы представляете своего зрителя, когда работаете над фильмом или спектаклем?

К.Х. В кино - нет. Я понимаю, в рамках какого жанра должен находиться, но зрителя не идентифицирую и тем более не могу его как-то корректировать. В театре я примерно представляю, какие люди приходят на мои спектакли, иногда у меня получается вести их за собой, иногда сил не хватает. Но давайте я не буду формулировать, какой он - зритель Хабенского. Я считаю, что театр не про формулировки, он должен быть эмоциональным, трагифарсовым, все остальное - всего лишь детали. Но главное, в нем должна быть эмоция.

ELLE А вы сами чаще принимаете решения сердцем или головой?

К.Х. Стараюсь все-таки этим инструментом. (Показывает на сердце.)

ELLE Бывает, что чувства подводят?

К.Х. Бывает, конечно, это естественно. Как бы ни казалось со стороны, я эмоциональный человек. Просто проявления эмоций, может, немного другие. И я так же могу ошибаться в своих чувствах, как другие люди.

ELLE Вы - посол часовой мануфактуры IWC. А какие у вас лично отношения со временем?

К.Х. Жаловаться на нехватку времени глупо. Я планирую намного больше, чем успеваю, - вот и все. Из того, что я себе нарисовал в календаре, получается примерно половина. Поэтому времени в итоге нет.

Брюки, ­жилет, ­сорочка, ­лоферы, все - Giorgio Armani; ­часы Pilot’s Watch Chronograph, IWC

ФОТО Anton Zemlyanoy СТИЛЬ Marta Vandysh

Жилет, Giorgio Armani; ­брюки, Ralph Lauren; ­сорочка, Van Laaсk; часы Portuguese Hand-Wound Eight Days, IWC

ФОТО Anton Zemlyanoy СТИЛЬ Marta Vandysh

ELLE А что именно не успеваете? Может, давно мечтали что-то сделать, куда-то съездить, да все не складывается.

К.Х. Именно так! Давно мечтал что-то сделать, куда-то съездить, да все никак. Вот я и ответил, спасибо, что помогли!

ELLE Сама формулирую вопрос, сама на него отвечаю...

К.Х. Бывает и такое! Каждый человек планирует что-то, но потом - либо профукал момент, либо увлекся чем-то другим... Но тогда и жаловаться не надо. Если увлечен, будь добр, посвящай время своей страсти.

ELLE А вы вообще не любитель пожаловаться.

К.Х. Иногда я наблюдаю, как в некоторых телевизионных передачах артисты обсуждают проблемы на глазах у всей страны... Но не думаю, что это выход.

ELLE Как бы вы охарактеризовали время, в ­котором живете?

К.Х. Если отталкиваться от текущего момента: жарко, ­хочется пить, четыре часа работы фотомоделью...

ELLE В общем, добрых слов не осталось.

К.Х. Я чувствую себя немного идиотом, когда начинаю размышлять о нашем времени. Нормальное время. Не хуже и не лучше. Чуть больше гаджетов, чем 500 лет назад. Чуть меньше талантливых музыкантов, чем 200 лет назад. Но они все равно есть, просто играют на других инструментах. Чуть быстрее средства передвижения. Может, чуть больше... Да нет, столько же войн, но сейчас они освещаются ­активнее. Ничего не меняется. Уверен.

ELLE Сейчас много говорят о том, что поколения мельчают. Вы регулярно общаетесь с самыми разными детьми. (Благотворительный фонд Константина Хабенского помогает детям с заболеваниями мозга. - Прим. ELLE.) Какие они в ваших глазах?

К.Х. Прекрасные. Можно найти с ними общий язык, почерпнуть у них идеи, с ними хочется делиться своим взглядом на ту или иную их фантазию или изобретение. Я и мои коллеги хотим подсказать им путь к индивидуальному мышлению. Не скажу, что я гуру в этом вопросе. Я так же, как и дети, пытаюсь учиться. Мы много обсуждали и спорили, стоит ли ввести в программу наших студий творческого развития курс сценической речи. Но я считаю: если человеку есть что сказать, уроки сценической речи ему не нужны. А когда мыслей в голове нет, как бы четко ты ни произносил шипящие согласные, пустая каша выйдет у тебя изо рта.

ELLE Как вы думаете, многие дети выберут актерскую профессию ­после общения с вами?

К.Х. Надеюсь, немногие.

ELLE Почему надеетесь?!

К.Х. В наших студиях, помимо многих других замечательных моментов, дети избавляются от розовых очков. Они понимают, что актерская профессия - не самый легкий хлеб. А те, кого это в итоге не отвращает, понимают, ­чего им ждать в будущем.

ELLE Вы в вечных разъездах. Чувство дома еще не утрачено? И где он, ваш дом?

К.Х. Дом там, где тебя ждут. Это место энергетическое, это не стены. Когда ты заходишь, ставишь вещи в прихожей и понимаешь: «Все, приехал». И наоборот, можешь год прожить где-то в длительной рабочей экспедиции - и так и не свыкнуться с новым местом. Казалось бы, год! Но нет. Тело, голова, сердце, душа понимают, что дом не здесь. Это что-то на инстинктивном уровне, как у собак и кошек, которые, еще не видя тебя, за километр чувствуют твое приближение. Мы ничем не хуже животных, мы тоже чувствуем.

ELLE Людей тоже чувствуете?

К.Х. Конечно, сразу понимаю, мой человек или нет.

ELLE А какой вы со своими?

К.Х. Не знаю. Мне кажется, скучный и неинтересный. ­Если в двух словах. А остальное у них спросите, хотя, я ­думаю, они ответят то же самое.